Флэшмоб goes on. День 2.

Флэшмоб - это когда много народу берёт и делает что-то одно и то же, потому это не флэшмоб, а так, развлечение на месяц. Там вроде как на каждый день какая-то тема, надо что-то писать в количестве трёх абзацев. Ха. Абзацев. На фоне трёх страниц по утрам, это выглядит просто насмешкой в рамках второго дня - дня собственных пожеланий. Можно просто буллетами - раз, два, три. Это хочу, это и это. И платьишко. И Ларису Ивановну. И счастья для всех даром. И квест пройден, herzlich willkommen на следующий день. А можно, как Лев Николаевич, растекаясь абзацем на три страницы.

Вы знаете, кстати, таких решительно нельзя читать. Вот мы где читаем en masse? Верно, в метро. Самая читающая в метро нация - если не в час пик посмотреть, то треть в наушниках, а половина с книжками. Так вот таких, как Толстой, читать в метро нельзя. Потому что мы, чтобы не утерять мысль, останавливаемся в конце абзаца. А может так статься, что если дочитывать до конца абзаца у Толстого, можно проехать не только свою станцию, но и до конечной. А если вдруг вам выходить на конечной, то можете уехать в депо. Я там был, ничего интересного нет. Это уже второй абзац без смысла, сугубо, чтобы продемонстрировать, бессмысленность тем вроде этой. Но раз уж взялся. То давайте о собственных пожеланиях.

Я вот хочу, чтобы ты вернулась уже со своей планеты. Тебя уже давно нет и ещё долго не будет, а я вот хочу. Такое, довольно нелепое пожелание. Ну, и счастья для всех. А чтобы не расслаблялись - не даром. Но чтобы обязательно для всех и обязательно было достижимо.

---

какой-то там флешмоб

Рэй подсунул. Надо каждый день писать что-то на предзаданные темы. Он будет, ну и я балуюсь.

День первый - темы, предложенные Рэем. Завтра вроде темы от меня. Содрогаюсь.

Сигареты.
Давно хочу бросить курить. Потому основной вопрос – с чего бросить. Или начать. Наверное, всё же бросить, потому что начал уже давно, а начинать бросать выглядит слишком уж полумерой. В электронные не верю, как с трудом верю в электронную почту или там в смс. Решительный шаг тоже как-то не выходит – проблема с решительностью поступи: давно повреждено колено. Потому утром я лениво закуриваю, прикидывая, с чего бы бросить. А потом лишь иду в ванную. А там

Сантехника
Регулярно последнее время сантехника у меня – это вещь в себе. Ну, то есть сантехника в сантехнике. Скажем, раковина, лежащая в ванной – чем не ding an sich, cosa in se, ноумен? Её можно постичь исключительно умом, отрываясь от вещного мира. Не надо касаться сантехники, чтобы обозначить её место в мире ноуменальном. Так или примерно так я и размышляю, когда ко мне приходит

Утро
Вообще, я люблю утро, хотя и мутен частенько в это время суток. Больше всего, конечно, я люблю не спать до утра, а потом, высунувшись в окно встречать рассвет или то, что его заменяет в Москве. Смотреть, как свет потихоньку крадёт магию цвета у углей костра, потому что под утро костра уже не остаётся, лишь угли, которые понемногу блекнут, не только от пепла, но и от набирающего силу дня. Впрочем, просыпаться утром тоже довольно задорно – в голове дрожжами бродят недопереваренные сны, которые ты неловкой рукой выливаешь на бумагу. Особого смысла в этой почти что гигиенической процедуре искать не стоит, но сколько же удовольствия…

---

читанное вчера

То, что я читал на благотворительном вечере. Очень люблю это стихотворение Анастасии П.

из гулкой чащи вдруг попасть
на глухариный ток,
где нетерпение и страсть
тебя сбивают с ног,

где тянут время за собой
тяжелым багажом
и говорят наперебой
на языке чужом.

так непохоже все кругом
на сумрачный приют,
в котором сердце, брат и дом,
и в унисон поют,

что в этой сутолке пустой
робеешь, присмирев,
и скрыть пытаешься простой
медлительный напев.

кому нужны твои слова,
дремотная душа?
ты их придумала едва
и цедишь не спеша,

как будто это вязкий яд
или тяжелый мед,
как будто рядом друг и брат,
который их поймет.

молчи. меж логов и болот
лежит твоя стезя -
где можно петь без слов и нот,
а с ними петь нельзя.

---

нелепое, навеянное инфопространством.

Золото падает ниже.
Зелень сменяв на металл
Месяцем ранее, стал
Лес и тревожней и ближе.
Всё аналитиков вздоры –
Кризис, депрессия, крах –
В пух разрядился и в прах,
Слушая их разговоры,
Лес. И, теряя на курсе,
Доллары продал. Сейчас
Золото падает. Нас
Не удивляет, мы в курсе.
Лес нынче гол и растерян,
Злато ржавеет в пыли
Ветви кряхтят: «Мы могли
В зелени быть». Не уверен.

Так происходит всегда:
Лес, Персеиды, вода,
Солнца восход и закат,
Вешних цветов полный сад,
Вовремя всё до конца
Точно по плану Творца.

И даже прогнозы аналитиков.

---

Порностудия

Я, как известно, знатный ролевик, теоретик и практик. А ещё у меня порой рождаются странные идеи. Одна из них в работе, парочка вымачиваются, как яблоки, а следы одной из них, которую я практически реализовал, я нашёл в рюкзаке, довольно внезапно.

Я решил, что отлично будет снять ролевой порнофильм. Дело в том, что, в процессе моделирования взаимодействий на ролевых играх последнее время не последнее внимание стало уделяться интимным взаимодействиям.
Это настолько нелепо, друзья мои, что удержаться было сложно, потому и возникла идея такого ролевого порно. Там всё было бы как на самом деле, только с сюжетом и сексом по-ролевому. Я скормил идею двум своим друзьям, высокодуховным девушкам широкого кругозора, результатам чего стало появление очень годного сценария.

Мы сняли фильм, но, поскольку ролевики такие ролевики, часть была потеряна, потому фильм не был домонтирован и не получил Оскара. В целом, всё честно, так и должно было быть. Но утром перед выездом на первый съёмочный день я невероятно волновался и прямо по пробуждению написал стихотворение. Очень его люблю, как ни странно.
Что важно знать, читая?
1) я когда-то был похож на Пушкина
2) в сценарии был человек-холодильник
3) в ходе фильма мы сжигали еретичку. Для этого был нужен керосин.

Настенька, может ну его к черту, это кино?
Посмотри за окно, ну какое тут, к лешему, порно
Лучше купим цилиндр и баки и будем задорно
Снимать лишь меня во фраке, грызущим перо.

Золото листьев и их количество на ветвях
Говорят, шелестя, что наша затея - швах

Настасья, на неделю пролетку арендовать,
Три-четыре шампанского - не так уж невероятно,
Запастись икрой, и цинично послать обратно
Всех этих орков, бабочек, всю холодильников рать.

Мне в такую погоду, ей богу, Настя
Пушкин А. С. доставил бы больше счастья

Хрен там, как ответственный человек,
Назначенный ко всему директором фильма,
Буду ночь не спать, листая страницы Сильма,
А не вдохновенно читать про Кавказ и гору Казбек

Я отправлюсь завтра снимать про варкрафт кино,
А хотел бы сниматься в лицее и Болдино

Целоваться украдкой в пролетке как режиссер и актер
Мне с тобою завтра не суждено, похоже
Пить шампанское, видно, не вышел рожей
Так пойду куплю керосина. Не пить, разжигать костер.

Настроение, милая Настя, игривое. Даже аврал
На работе мне не мешает. И то что я мало спал.

---

спонтанное

Первый опыт анапеста, написанный знакомой, сильно убивающейся по собаке.

А.С.
Не грусти, он не любит печали,
Верный друг, что навеки почил,
Среди нам незнакомых светил
Он резвится, и хочет едва ли
Твоих слёз, потому не хандри.
Чем валяться бессильно в кровати,
Покрываясь тоской изнутри,
Подари ты ему на закате
Фиолетовый александрит.

---

Научный подход

Благодаря Хини, попался мне чудесный материал, хоть сейчас в Голландскую рулетку сдавай. Александр Бадяев, профессор эволюционной биологии университета Аризоны и фотограф, пишет: "Сочетание возможности фиксировать процессы, происходящие в живой природе, и возможности изучать их принципы действия и эволюцию. Мои занятия биологией и фотографированием природы дают мне возможность изучать и демонстрировать удивительную сложность и разнообразие биологического мира." Простите за кривой перевод. Фотографии значительно лучше.

смотреть дальше

@темы: чужое восхитетельное, наблюдения за природой

---

Постмодернистский тупик

Это несколько переработанный пост из ЖЖ, чтобы не потерялся и дополнил интеллектуальную красоту моего дайри

Уже некоторое время я планировал написать, что я думаю относительно постмодернистского тупика (тм), потому что заметная часть моих добрых знакомых, говоря о современном нам обществе, считают его если не причиной, то уж точно генеральным проявлением причины кризиса западноевропейской, российской и вообще много какой цивилизации. И что если мы не выйдем из этого тупика, нас непременно схарчат юго-восточные, среднеазиатские и северокавказские варвары. Как вон Рим в IV веке схарчили.
Еще у меня есть друзья, которые считают, что варвары нас победят, но выражение постмодернистский тупик их немедленно вводит в состояние берсерков, есть люди, которые живут так, будто нет никакого тупика, да и варваров нет.
Давайте, я попробую не то что рассказать вам, как все на самом деле, но изложить свой взгляд на этот вопрос.

Ну, во-первых, про термин - это, как признает сам автор (ну, или человек, который внедрил его в ролевое и околоролевое движение), термин неудачный, вроде морской свинки, которая не морская и не свинка. Просто так привыкли называть, особо уже не вкладывая в это словосочетание буквального смысла, а значит, понятие размывается, обретая свой личный для каждого облик. Тем не менее, придираться к терминам - не наш метод. Ну, тупик и тупик. Займемся лучше сутью.

Одной из важнейших мыслей, выдвинутых Регалом в своей статье, на мой взгляд, является следующая: "С одной стороны, мы имеем целый комплекс объективных общемировых проблем - экологических, экономических, социальных - возникших в результате процесса глобализации. С другой стороны, в современном обществе со временем все больше и больше усиливаются проблемы "субъективные", связанные с развитием общества потребления и все более глубоким распространением по всему миру его ценностей и психологии, что приводит к возникновению у широких масс полной апатии, абсолютного отсутствия интереса к происходящему вокруг них... Следствием этого является и феномен "мирового терроризма", и все более углубляющийся разрыв между "миром первым" и "третьим миром", и опасность наступления "нового средневековья", то есть потеря человечеством способности воспроизводить накопленные знания (да, да, посмотрите на то, что творится с современным образованием по всему миру)."
Остановимся на этом абзаце подробнее.

1) Глобализация и проблемы, с ней связанные.
Из текста может возникнуть ощущение, что Регал как-то против глобализации. Думаю, что это не так - это естественный процесс, с которым никто ничего поделать не может. Более того, процесс во многом полезный, во всяком случае, мы все с удовольствием пользуемся благами этой глобализации. Интереснее другое - глобализация привела к тому, что человек хоть сколько-то думающий стал более частным существом, нежели был до этих процессов. Вернее даже, стал стремиться к этой частности, находя в ней спасение от некоего постоянного гула мегаполиса, интернета, телевизора и т.д. Частность эта, переходящая без должной работы над собой в чувство глобального одиночества, выражается буквально во всем. В популярности таких сервисов как ЖЖ (Дайри) и ему подобных, где, как правило, человек пишет некую мысль, которой 20 лет назад он поделился бы со своими друзьями, а теперь кричит: "Заметь-те же меня!"
При этом, кричит он в некую пустоту, иногда заполненную "друзьями", которым часто не до него и не до его криков. Да и не друзья они, а френды, что уж тут. Пределом этого проявления современного одиночества является, конечно, твиттер.
Да, хочу сразу сказать, что я ценю и ЖЖ, и ФБ, и твиттер как некий вариант нового медиа и источника распространения информации, сейчас я говорю не об этой их функции, разумеется.

Я не вижу сколько-нибудь серьезной беды в том, что человек становится более частным, т.е. исключённым из активной общественной жизни, - для разумного человека соблюдение определенных общественных норм, вроде "не убий", "не укради" и т.д. является столь же естественным, как дыхание, а отсутствие желания "поднимать Россию с колен" в привычном ура-патриотам стиле я не считаю чем-то зазорным. Сам такой.
С одиночеством, конечно, хуже. Во-первых, это чувство само по себе печальное, во-вторых, оно как раз мешает человеку развиваться, сталкивая на привычные рельсы, где все, в целом, не так уж и плохо - как говорил Макаревич в "О чем говорят мужчины": "И главное, что мне настоящее мое нравится: машина хорошая, рестораны вкусные. Только будущего жалко." Так все и превращается в рутину, в маршрут дом-работа-магазин-дом, постоянное перечитывание одних и тех же книг, смотрение сериалов, походов в любимый ресторан и т.д. Потому что так безопаснее в нашем нервном мире. Мне представляется, что осознание этого - уже хороший шаг вперед, к уходу от одиночества. Следующим этапом, конечно, должна стать некая смена ориентиров, преодоление страха перед новым и неизвестным. А потом уже - раскинуть крылья и лететь. Приведу как, может, не самую лучшую иллюстрацию слова Якова Харона, удивительного человека, о котором я уже писал тут:
"В добром бородатом анекдоте рассказывается, что по перрону вдоль поезда, готового отправиться, бежит взволнованный детина и истошно орет: "Рабинович!.. Рабинович!.." В окне одного из купе появляется молодой человек: должно быть, ему любопытно взглянуть, что там случилось. К нему подбегает детина: "Вы Рабинович?" - "А что?" - "А вот что!" - говорит детина, отвешивая пассажиру увесистую затрещину. А поезд тем временем уже тронулся и набирает скорость. Молодой человек падает на скамью и заливается счастливым хохотом: "Ох, не могу!.. Ха-ха, вот дурак-то!.. Ха-ха-ха: никакой ведь я не Рабинович, я - Иванов! Ха-ха!.."
Не знаю, всем ли этот анекдот кажется смешным. У меня он вызывает сочувственную улыбку, и только: как близко, как понятно мне поведение молодого пассажира! Как похоже это на мои собственные ощущения тридцать седьмого и долгих последующих лет! Та же, по сути, неистребимая жажда познания (если угодно, называйте ее идиотским любопытством или любым симптомом духовной неполноценности, я-то знаю, что это - любовь ко всему живому, ко всякой жизни!), то же радостное недоумение при встрече с непонятным, неизвестным, необычным, не укладывающимся в элементарные нормы и трафареты, наконец, та же готовность к любым издержкам: подумаешь, дали по морде - зато как интересно посмотреть на живого рогоносца или иного беднягу, рвущегося сокрушить неизвестного ему врага!.. И уж совершенно железная уверенность: я-то не Рабинович, хоть тресни, хоть сжигай меня живьем на костре!"

2) Полная апатия масс, абсолютное отсутствие интереса к происходящему вокруг

Стихи заводятся от сырости,
От голода и от войны,
И не заводятся от сытости,
И не выносят тишины
Борис Слуцкий

Мы живем в удивительном мире. Принято называть сложившийся вокруг нас социум обществом потребления. Знаете, свысока так, чтобы дать понять, что это что-то плохое. Я вот в ситуации массового потребления не вижу ничего зазорного. Я успел пожить в ситуации крайнего недопотребления, когда мясо пару раз в месяц, а картошку надо "ловить" в магазине, - ничего хорошего. Занятно, конечно, что те люди, которые критикуют общество потребления, как правило, сами довольно активно потребляют - и ничего. Потому что потребляют духовно, наверное, не знаю. Или через силу, по необходимости. Мы живем в очень нервном мире, однако я убежден, что за редким исключением, довольно безопасном. Я говорю не о возможности нарваться на неприятности в подворотне, хотя и тут, мне кажется, в 19 веке все было печальней, чем у сейчас. Речь о некой глобальной безопасности. Мы живем в мире более 60 лет и, надо сказать, основательно расслабились. И это верно не только для России, но и практически для всего просвещенного мира. Мы сыты, одеты, обуты. Мы имеем возможность надевать на себя то, что нам нравится, не опасаясь выделяться из толпы длиннющими носами туфель или высокими каблуками.

В подобной ситуации сложно творить. Потому что лень. Потому что можно пощелкать пультом и найти что-нибудь по нраву. Зачем нам упражнять свой ум, скажем, в остроумии, если по субботам мы можем посмотреть ПрожекторПерисхилтон, где обаятельные Ургант, Мартиросян, Светлаков и Цекало нам прочитают текст и покажут, где тут и что смешно. В общем, разжуют и положат в рот. Можно почитать сборник стихов и восхититься точностью попадание какого-нибудь из них в ход собственных мыслей. А потом смириться, мол, все уже сказано до меня. Постмодернизм, да. Так легче, верно. Потому что творчество нам уже не нужно для выживания, чтобы не сойти с ума в окружающем кошмаре. Творчество не нужно, чтобы кого-то на что-то вдохновлять. Творчество не нужно, чтобы вокруг становилось светлее - для этого есть энергосберегающие лампочки из Икеи.
Чтобы свободно заниматься творчеством в этом болоте покоя, надо быть, наверное, гением. Скажем, Бродский сменил неуютный СССР на вроде как более комфортные по всем параметрам США, однако продолжал творить и на вопрос, не стало ли сложнее это делать в Америке, отвечал, что, в целом, нет, не стало. Его беспокоили другие вещи, не имеющие отношения к возможности есть омаров на ужин и отсутствия преследования властями. Для всех же остальных предстоит серьезная и трудная работа, сродни вытаскиванию себя из болота. Надо сказать, что для гениев это тоже серьезная работа, однако они, как мне кажется, уже неспособны жить без этой постоянной работы.
Надо понимать, конечно, что под творчеством я не имею в виду исключительно музыку, литературу, живопись и т.д. Речь идет, например, и о науке.

Мне представляется, что именно такое индивидуальное "становление лучше" - это ключ к выходу из состояния упомянутой всеобщей апатии, а вовсе не какая-то национальная или интергалактическая программа, потому что неизвестно мне такое историческое время, когда попытка чохом сделать общество лучше не закончилась грандиозным провалом. Мне, по крайней мере, этот способ помогает.

---

Гийом дю Вентре и узники сталинских лагерей

Наконец-то добрался до того, чтобы продолжить писать дальше по сентябрьскому списку. Возможно, я пристрастен, но мне хочется думать, что моим друзьям было бы интересно узнать о Гийоме дю Вентре и заключённых сталинских лагерей. Некоторым так точно хотелось, а остальным, мне кажется, будет небезынтересно тоже.
Моё знакомство с дю Вентре началось на одной кухне, на которой я соловьём (как это у меня водится) разливался по поводу литературы, в частности, речь, насколько я помню, зашла о Ронсаре и дю Белле, что-то я о них такое говорил, когда меня спросили: «А ты читал Гийома дю Вентре?» Чего скрывать, порывшись в своей памяти, я понял, что имя мне незнакомо, однако соблазн повысить свой статус высокообразованного человека был велик. Я, тем не менее, удержался и признался, что нет, никогда не слышал.
История не знает сослагательных наклонений, однако порой мне бывает предельно грустно представить, что я в своей нелепой гордыне сказал бы, что, конечно, читал, и на этом всё бы и закончилось. Вполне могло бы. А так оно только началось.


Алхимия стиха
Моря и горы, свадьбы и сраженья,
Улыбки женщин — и галерный ад,
Цветов пьянящий запах, трупный смрад,
Экстаз побед — и горечь поражений…

Как изготовить эликсир стиха?
К двум унциям тоски — три драхмы смеха;
Досыпь стеклянным шарантонским эхом,
На угли ставь — и раздувай меха.

Весь божий мир сейчас в твоем владенье:
Одним поэтам свойственно уменье
Влить в грани рифм бессонный жар души.
Плесни в огонь кипящим маслом злобы.

Свинец иль золото получишь? — Пробуй!
Боишься неудачи? — Не пиши.

Когда я задумывал этот пост, я думал поиграть в игру и долго тянуть с правдой про дю Вентре, хитроумно плетя нить повествования. Но передумал, решив сразу выложить руку на стол. Гийом дю Вентре не существовал нигде, кроме как на бумаге, подобно Козьме Пруткову или Чербуине де Габриак. Дю Вентре придумали (вместе с портретом, заметим!) два удивительных человека – Яков Харон и Юрий Вейнерт. Дошедшее до нас литературное наследие гасконца XVI века составляет сто сонетов – «Злые песни Гийома дю Вентре». Сонеты попадаются сильно разные, как сильные, так и довольно посредственные, завораживают меня не они – а история их создания.

Весь, с позволения сказать, корпус творений дю Вентре создавался в лагерях, где оба его автора отбывали сначала 10-летние, а потом и «бессрочные». Как пишет Симонов, автор предисловия к единственному (насколько я знаю) изданию сонетов, история Гийома дю Вентре «…началась в 1943 году, когда, разлив в кокили жидкий чугун из рогача и опустившись без сил на пол литейного цеха, построенного за месяц в заводе-лагере, двадцатидевятилетний Юрий Вейнерт сказал своему напарнику и ровеснику Якову Харону, глядя на льющийся чугун и красноватую окалину:
– Вот так Вулкан ковал оружье богу…
– Персей Пегаса собирал в дорогу,— отозвался Харон, от усталости с трудом ворочая языком.»
Этот фрагмент есть и в комментариях Харона к сонетам, хотя у меня не сложилось ощущение, что дю Вентре с этого начался. Ну да это не очень важно.

Сонеты, повторюсь, не являются шедевром литературы, писать о них довольно странно. К счастью, Яков Харон сопроводил в 1965 году сонеты своим «прозаическим комментарием», и получившийся результат и потряс меня до глубины души, поскольку является единственным мне известным образцом такой «лагерной литературы». Пройдя лагеря, Шаламов пишет страшные «Колымские рассказы», Солженицын – «Один день Ивана Денисовича» и этот список можно продолжать довольно долго. Харон и Вейнерт создают Гийома дю Вентре и пишут в лагерях:

Мне хочется лежать в моей Гаскони
В могиле скромной, в глубине лесов,
И слушать, как столетний ясень стонет,
И слышать шелест трав и свист щеглов…

Нет,— в даль глядеть с высокого обрыва
На горизонт, изогнутый дугой,
Чтоб предо мной о скалы в час прилива
Дробился бы безудержный прибой…

Нет, нет! На всем скаку, с мечом прадедов
В слепой отваге на врага лететь!
Услышать, падая: «Сакр Дьё! Победа!»,
Под лязг мечей и копий умереть!

Ну, а пока я жив — с Жерменой нежной
Лежать бы я хотел. Но — безнадежно!

В чём дело? В мироощущении и целеполагании, как мне кажется. Харон сам пишет: «Мы… навсегда сохранили по отношению к нашему дю Вентре добрую улыбку, и даже счастливую и лишенную хоть капли горечи,— но все же только улыбку: он был ведь для нас средством, а не целью. Будь он целью, мы за него едва ли когда-нибудь взялись бы: не та профессия, между нами будь сказано.»
То есть всё, что творилось, делалось, чтобы не сойти с ума в том кромешном аду, в который они попали. И, судя по биографии Харона (Юрий Вейнерт погиб в ссылке в 1951 году), им это более чем удалось. Творчество – как персональный метод выживания в аду.
Об аде, надо сказать, Харон тоже достаточно подробно пишет, потому я лично не знаю, смог бы я творить в таких условиях. Проверять не хочу.
Конечно же, реалии мира Харона и Вейнерта не могли не сказаться на том, о чем писал дю Вентре – неслучайно, как представляется, выбран XVI век, Париж с его Варфоломеевской ночью, когда свои резали своих же. Неслучайно дю Вентре отправляется в изгнание. Много можно привести подобных примеров, но все эти стихи, как мне кажется, всё равно не про озлобленность на систему и Сталина.

Вообще, книга, как некая призма, позволила мне принципиально иначе посмотреть на этот период истории, на репрессии и на отношение репрессированных к этим самым репрессиям. Мне как-то довольно долго представлялось, что жертвы репрессий, оказавшись в лагере (и до того, на пересылках и в предварительном заключении), немедленно, а часто и до этого, всё понимали (тм) про кровавый режим и т.д. Харон, который умер в 1972 году, оставался до смерти советским человеком. Вот, что он пишет о своих первых впечатлениях после попадания в камеру:

Так вот: в камеру я вошел с твердой убежденностью не только в своей невиновности и непричастности к чему бы то ни было, но и с естественным, как мне казалось, предположением, что передо мной — те самые враги, изменники, предатели, террористы и диверсанты, которых, слава богу, изловили и обезвредили наши бдительные органы, руководимые железным наркомом — «ежовыми рукавицами». Я стоял у двери, озирал эту неожиданно многочисленную толпу людей, расположившихся в не слишком удобных и далеко не изящных позах, тесно, как в переполненном трамвае в часы пик. «Вот они какие, голубчики!» — думал я, переводя взгляд с одного на другого и ловя себя на мысли, что здорово они все-таки маскируются, черти: хоть бы одно «преступное» лицо, хоть бы один по-ломброзовски «ярко выраженный тип» социальной или иной неполноценности!..

И добавляет потом, что за эти два или три часа своей жизни он до сих пор внутренне стыдится. Больше того, реакция людей на его появление и его впечатление от них (думаю, заметном) тоже поражает:

«Оставь его,— вмешался кто-то,— пусть малость очухается. Не видишь разве — человека схватили случайно, ни за что ни про что, и с врагами народа он встречается впервые… Дай оглядеться парню!»

То есть это впечатление людям было знакомо, многие через него прошли и его пережили. И это всё как-то заставляет иначе смотреть на людей того времени. Меня, по крайней мере.

Вообще, я что-то расписался сильно, вряд ли кто-то дочитает досюда. Соцсети – они всё же больше про «писать», нежели «читать», я уже говорил об этом. Но на сладкое – отличная история из книги, несказанно обрадовавшая меня рифмой с моей историей. Это отрывок из описания знакомства Вейнерта и Харона:

– А как вы относитесь к Гийому дю Вентре? — спросил он.
Я напряг свою память, но она безмолвствовала: этого имени там не значилось. Я признался, что тут у меня прокол.
Юрий Николаевич кивнул коротко: так, мол, и следовало ожидать, у нас дю Вентре не переводили — во всяком случае, в XX веке, да и на родине его, пожалуй, знают лишь специалисты.
Через несколько лет Юрка однажды рассмеялся: — Подумать только, что наша встреча могла не состояться, просто лопнула бы, если б тебе, трепач несчастный, тогда, в наш первый разговор, вздумалось брякнуть, что ты знаком с дю Вентре!..
Что ж, мне просто повезло. Свободно мог бы и брякнуть — если б моим собеседником был не Юрка, обязательно брякнул бы.

Если хотите – книга у меня есть в электронном виде, могу прислать. Она того стоит.

@темы: литература

---

К списку того, о чём напишу, добавился ещё Кавафис. Я вам настойчиво предлагаю меня расфренживать или как это назвается? Дедрузировать? Потому как буду мучать вашу элегантную френд-ленту часто почти что верлибром этого грека.

Ты позаботься об искусной гравировке.
Величье, строгость в выражении лица.
А диадему лучше сузить: лично мне
претят широкие, парфянские, - ты знаешь.
И надпись греческую сделай, как обычно,
со вкусом, в меру, без напыщенных излишеств -
чтоб ложно не истолковал проконсул,
во все он лезет, обо всем доносит Риму, -
но быть, конечно, надписи почетной.
На обороте - очень что-нибудь такое:
торс дискобола, например, эфеб прекрасный.

Всего же строже поручаю присмотреть я
(Ситасп, забыть не вздумай, боже сохрани!),
чтоб после гравировки "Царь", "Спаситель"
изящно надпись бы легла "Филэллин".
И ты не вздумай-ка острить на эту тему,
что где тут эллины и как сюда попали,
откуда позади Фраат и Загра вдруг эллины взялись?
Поскольку нынче это пишут легионы
гораздо больших даже варваров, чем мы,
и мы напишем, мы других ничем не хуже.
И наконец, не забывай, что иногда
и к нам из Сирии софисты забредают,
и стихоплеты, и другие в этом роде.
Так вот и мы не чужды эллинского духа.

перевод Юнны Мориц
Как ни удивительно, перевод Бродского мне нравится существенно меньше


Есть в Брюгге-городе собор, построенный когда-то
фламандским герцогом одним, и щедрым и богатым,
На башне древние часы с серебряной отделкой,
минуты, годы и века отсчитывают стрелкой.

Часы сказали: "Жизнь у нас, размеренная строго,
безрадостна, как плен.
Похожи друг на друга дни и чередою пресной
проходит всё: субботний день, и будний, и воскресный.
Одно лишь движется вперёд и тешит нас немного
в однообразье этих дней, бесцветном и убогом:
всего земного тлен.
Являет наших стрелок ход, тяжеловесно сонный,
тщету и лживость бытия. Всё гибнет, убывает.
И в вечной битве жизненной, сквозь шум её и стоны
мы слышим: Ранит каждый час; последний убивает".

Архиепископ услыхал, о чём часы толкуют,
и молвил: "Можно ли вести речь дерзкую такую
при вашем положении - ведь вы на службе в храме.
Как опуститься вы могли до умствований ложных,
до скверной глупости такой и домыслов безбожных?
Тому виною мгла
столетний скуки и тоски, довлеющей над вами.
Иная весть пришла
от Господа. И бег часов отныне подтверждает,
что Каждый час животворит; последний - воскрешает".

Перевод Е. Смагиной

@темы: чужие стихи

---

Константинополь

Очень важный в моей жизни город. Намного важнее Рима, например. Даже Буэнос-Айреса важнее и Праги. Может, Лондон всё ещё впереди. А тут мой близкий друг поехал туда и прислал смс про него. Тут надо понимать, что они со спутником обсуждали ещё про то, что "Когда турки пришли убивать Константинополь, они распяли его прямо на земле, вбив каждый жизненно важный орган по четыре минарета."

Айя София, Мудрая. Здесь и стоп.
Сколько осталось дней ей в миру вертеться?
Метко пробито четырежды её сердце,
Там, где был Запад, крепко стоит Восток.

Мы раньше любили обмениваться стихами в смс. Потому я начал реагировать, но медленно и неспешно, дописал (впрочем, буду ещё править) сегодня только.

Крепко стоит, говоришь, и прочнее, быть может, меди?
Мы что, про порт морской сейчас говорим с тобою?
Святая София, почтенная эта леди,
Больше базилика, мнится мне, чем идея,
В сердце того, кто скорбит над её судьбою.
Нет, не пронзишь, не сожжешь, не захватишь ты в плен идею.
Как ни руби, не разрубишь того, что в сердце.
Не плачь о Софии, не плачь, Бог и дети с нею,
Не плачешь же ты по Риму, отрыв сестерций?

---

Sapienti sat

БАБОЧКА В ГОСПИТАЛЬНОМ САДУ

Из тени в свет перелетая,
Она сама и тень и свет,
Где родилась она такая,
Почти лишенная примет?
Она летает, приседая,
Она, должно быть, из Китая,
Здесь на нее похожих нет,
Она из тех забытых лет,
Где капля малая лазори
Как море синее во взоре.

Она клянется: навсегда! -
Не держит слова никогда,
Она едва до двух считает,
Не понимает ничего,
Из целой азбуки читает
Две гласных буквы - А и О.

А имя бабочки - рисунок,
Нельзя произнести его,
И для чего ей быть в покое?
Она как зеркальце простое.
Пожалуйста, не улетай,
О госпожа моя, в Китай!
Не надо, не ищи Китая,
Из тени в свет перелетая.
Душа, зачем тебе Китай?
О госпожа моя цветная,
Пожалуйста, не улетай!

1945

Тарковский Арсений

@темы: Чужие стихи

---

Печальное. RIP

Вчера, оказывается, умер Шиханович. Мне о нём рассказывала Ниёлка, я сильно заинтересовался и потом восхищался им, его судьбой и деятельностью. Почитать немного можно вот тут.

@музыка: Шопен. Соната №2.

@настроение: sad

---

Корыстолюбивый кобель

Нет, начиналось всё, конечно, не так. Мы шли темным двором, и она говорила мне:
- Ты только не забудь, у меня для тебя книжка. А то я могу так с ней и уехать.
- Конечно, не забуду, - отвечал я. - Я ж за ней и пришёл.
Она поглядела на меня своим карим правым глазом и бросила:
- Корыстолюбивая сука!
- Зачем ты так?
- Ну хорошо, - неожиданно погладисто согласилась она. - Корыстолюбивый кобель.

А потом мы сидели и говорили, как и планировали, про поэзию. Про Пастернака и Маяковского, Бродского и Воденникова. И про Быкова говорили, упоминали и Верочку с Изюброй и разных других. Внезапно, где-то ближе к концу чайника средненького ассама, она произнесла:
- Я тут перечитала Ходасевича - биографию Горького [я так понимаю, речь идет о книге "Некрополь. Воспоминания"], когда готовилась к встрече с тобой.

В сочетании с корыстолюбивым кобелём выглядит, как начало большой дружбы, ведь верно? А вообще, это ужасно круто и правильно, когда ты готовишься к встрече с кем-то. От этого встречи становятся более наполненными смыслом - даже если это просто дружеская посиделка за пивом. И невероятно приятно, что кто-то, оказывается, готовится к встречам со мной.

А на обратном пути я нырнул в омут Константиноса Кавафиса - ведь теперь у меня есть полное собрание его стихотворений. Если б знал раньше - взял бы это стихотворение эпиграфом к своему посту про постмодернистский тупик (тм).

В ожидании варваров

- Чего мы ждем, собравшись здесь на площади?

- Сегодня в город прибывают варвары.

- Почто бездействует Сенат? Почто сенаторы
сидят, не заняты законодательством?

- Сегодня в город прибывают варвары.
К чему теперь Сенат с его законами?
Вот варвары придут и издадут законы.

- Зачем так рано Император поднялся?
Зачем уселся он у городских ворот на троне
при всех регалиях и в золотой короне?

- Сегодня в город прибывают варвары,
и Император ждет их предводителя,
чтоб свиток поднести ему пергаментный,
в котором загодя начертаны
торжественные звания и титулы.

- Почто с ним оба консула и преторы
с утра в расшитых серебром багряных тогах?
Зачем на них браслеты с аметистами,
сверкающие перстни с изумрудами?
Зачем в руках их жезлы, что украшены
серебряной и золотой чеканкой?

- Затем, что варвары сегодня ожидаются,
а драгоценности пленяют варваров.

- Почто нигде не видно наших риторов,
обычного не слышно красноречия?

- Затем, что варвары должны прибыть сегодня,
а красноречье утомляет варваров.

- Чем объяснить внезапное смятение
и лиц растерянность? И то, что улицы
и площади внезапно обезлюдели,
что населенье по домам попряталось?

- Тем, что смеркается уже, а варвары
не прибыли, и что с границы вестники
сообщают: больше нет на свете варваров.

- Но как нам быть, как жить теперь без варваров?
Они казались нам подобьем выхода.

Перевод Геннадия Шмакова под редакцией Иосифа Бродского.

---

Творчество и материализм

В своих комментариях к сонетам Гийома дю Вентре, речь о котором пойдет в следующем выпуске уютного бложика, Яков Харон огорчается мысли, прочитанной у польского философа Романа Ингардена в его «Исследованиях по эстетике». Речь идет о музыкальных произведениях на примере сонаты Шопена. Суть размышления в том, что с материалистической точки зрения невозможно сказать, что оная соната объективно существует. Как пишет Харон, «Ведь мы, материалисты, признаем существование чего бы то ни было, если это что-то относится к одному из четырех возможных и объективно доказуемых явлений реальности. Вот эта четверка: предмет, процесс, событие, интенциальное представление.»

Далее, очевидно, что соната (не нотная запись) не является предметом – странно приравнивать ее к набору листов. Не является и процессом, хотя процессом является ее исполнение. Однако различные исполнения одной и той же сонаты очень сильно разнятся, хотя при этом мы узнаем в них всё ту же сонату Шопена. Событием соната тоже не является по понятным причинам.

Остаётся умное выражение «интенциальное представление», которое означает объективно существующие мировые законы, не обязательно познанные нами, например, что дважды два – четыре. В этом случае выходит, что музыкальное произведение нельзя создать, а можно лишь «открыть», что представляется довольно странным.

Этот текст, конечно, не является призывом отказаться от материалистических взглядов на мир – почему бы не оставаться материалистами, если так хочется. Тем не менее, есть соната Шопена, фуга Баха и многое другое, которое вроде как существует («нутром чую!»), но классифицировать ее как-то не получается с данной платформы. Как мне представилось (я не философ, ничего не заканчивал и ничего не понимаю), творчество – это уникальный вид деятельности, в ходе которого человек способен менять эти самые объективно существующие мировые законы. Ну, или не менять, а создавать новые, расцвечивая существующую картину мира новыми красками. А потом уже, на основе этих красивых законов люди способны делать все остальное – строить дома и мосты, сажать деревья, делать пушки и исполнять сонаты Шопена.

---

несерьёзное

по мотивам статьи в Википедии понятно о чём.


Плач над Россией плывет – уезжает Ниёлка,
Сменив Воробьёвы холмы на утес Цинляншань.
Все уговоры остаться, все слёзы – без толку,
Даже в кармане теперь у неё не рубли, а юань.

Милая Ни, ну зачем, для чего тебе это?
Там ни березы, ни кедра, ни ёлки на тысячу ли
Есть мавзолей, но там нашего Ленина нету,
Дух Сунь Ятсена в нём стонет вдали от родимой земли.

Может тебе дорога черепаха с клыками,
Окаменевшая тут при могучем Канси?
Это же чушь – ты послушай, как мы голосим:
«Таня, Ниёлка, останься, голубушка, с нами!»

Тщетно. Бессмысленно. Глупо. И крайне нелепо.
Крик наш: «Вернись!» заглушается рёвом турбин
Там – мандаринская рыба и рис, тут лишь репа.
Мы остаемся, Ниёлка же едет в Нанкин.

---

ТБ

Подоконник, подушка, а значит, тепло,
Значит, можно сидеть беззаботно
На окне, за окно опустив сквозь стекло
Ноги в улицу, - это удобно.

Ветер, листья страниц, погоди, не листай,
Я закончу - тогда постепенно
Пересмотришь ты август, октябрь и май,
Словно фильма безмолвного ленту.

А пока я расставлю тебе в проводах
На бумаге, сплетя из графита,
Паутину, где ты заплутаешь в стихах
Моих линий взволнованных, будто в волнах
Одиссей, не сумев с Афродитой.

---

Голландская рулетка ))

Взглянь в окно - почти наступило лето
То есть почти тепло, в небе снег или пух - не поймёшь.
Ты на кухне стоишь и почти одета
Или почти раздета - спросонья не разберёшь.

Ты там что-то поёшь и не хочешь готовить завтрак.
Смотришь вглубь холодильника - вроде была колбаса.
Яйца, зелень, бекон, томат - это завтра, завтра
А пока - хлеб, нарезка, сыр - микроволны творят чудеса.

Ты глядишь в небеса, и готова ты с теплым ветром
Улететь хоть к морям, хоть вздохнуть воздух жарких пустынь.
С ним подвластны тебе парсеки - не километры.
Ты б давно улетела - когда б не микроволновки "Дзынь!"